Тест на любовь к близким и жизни

Перенесла коронавирус. Решила поделиться впечатлениями и выводами об этом неприятном, сложном и тревожном периоде, открывшем мне глаза на главную истину жизни.

Наивность
Я полагала, что это «не мой» вирус. Я ждала весну и верила, что мы непременно разминёмся с ним на этой большой прекрасной планете. Соблюдала все предписания, носила маски, не посещала массовых мероприятий, хранила в сумке тонну антисептиков, антибактериальных салфеток, сменные перчатки. Пила витаминные комплексы, укрепляла иммунитет, словом, береглась.

Но вирус всё-таки нашёл брешь. Даже если сами старательно избегаете «коронованную» заразу, то существует немало тех, кто – сознательно или нет – её распространяет. Эгоисты, пофигисты, скептики и прочие «ковид-диссиденты»… Не верят, цепляют вирус, а потом в больнице выматывают врачам нервы, дрожа за свою жизнь.

На старте

Моя ковидная эпопея началась 30 ноября: поднялась температура и меня будто придавило железнодорожным составом. Сразу позвонила врачу, который сказал, что, если будет за 38 °С, надо сбить. Через час термометр показывал 35 °С. Мистер COVID взялся за свою любимую игру – «запутай человека», сползая с 38–39 на 34–35 °С.
Этот вирус я почувствовала прежде всего во рту, носу и глазах. Горло сохло, трескалось и царапалось, как пески пустыни Сахары. На зрачки опустилась кружевная вуаль. Обоняние сохранилось, но нос, хотя и не был заложен, пух изнутри так, будто в него дрожжи насыпали. А вот вкус полностью пропал.
Голова болела так, будто кость сверлила бурильная установка, но лишь временами и то в затылке, то сзади, то сбоку, то где-то в глубине. Следом предательски поползло до 200 давление, а пульс скакал от 50 до 100 ударов.
Все эти симптомы говорили, что я в объятиях ковида. Но сатурация – 96! – и это успокаивало. Дышу же! Сама! Значит, всё пройдёт легко.
На 3-й день сделала тест (раньше не разрешил доктор, иначе результаты могли быть ложноотрицательными), сдала анализ крови, прошла рентген. Тест был положительным и заставил сердце биться чаще. Кровь в норме. Лёгкие чистые. Но выявлен бронхит. Мне выписали лекарства, и я стала их пить в надежде через 14 дней выздороветь. Препаратов было так много, что пришлось составить таблицу приёма, чтобы не запутаться.
Итак, уже на старте я объявила вирусу войну. Мобилизовалась, подтянула дисциплину, молилась, медитировала, боролась всеми способами. И бой предстоял жёсткий. Ковид любит «укладывать» в постель, отнимать силу и даже разум. Он крадёт сон и проникает во все органы, перегружает нервную систему. От страха больной часто теряется, хандрит и сдаётся.
Мне нельзя было сдаваться. Я в группе риска по возрасту, а значит, объект «особой» любви вируса. И он не стеснялся её пылко демонстрировать. На целую неделю установил мне «самую противную» температуру, как выразилась пульмонолог, – 37,3 °С. А знобило и ручьи текли с меня, будто на термометре были все 40 °С.
Иммунитет был испуган и не включался в борьбу, потому вскоре был подавлен. Однако сама я не сдавалась, продолжая бороться с помощью внутреннего света, разума и веры. Навязанные страхи и слабость ставила прямо перед собой, направляла на них яркий луч света, стараясь развеять. Получилось не сразу, но ведь борьба с ковидом – это большой труд.
Кроме того, строго соблюдала продуманный график, делала физические и дыхательные упражнения, варила и ела кашу, пила много чая, воды, по часам глотала пилюли... Странно, но я совсем не могла читать. Не смотрелось и кино. Только телефон связывал меня с миром. Спасибо сыну и друзьям, они писали, звонили и пытались меня развеселить. И – о чудо! – я действительно много смеялась, хотя иногда даже говорить было трудно.
Я делала все, чтобы не попасть в больницу. И, к счастью, сатурация не падала, и это было основанием оставаться на домашнем лечении. Хотя, как я потом поняла, COVID-19 с последствиями в бархатном возрасте эффективнее лечится в отделении интенсивной терапии под присмотром врачей. И чем быстрее, тем лучше. День промедления может стоить жизни. Если иммунитет не тянет, вытянут профессионалы в больнице.

Брат

На брате Николае замкнулись весь мой быт и психологическая обстановка. Он приносил лекарства, продукты, находил правильные слова поддержки, опекал, успокаивал. Настаивал, что надо в больницу, чтобы не упустить момент, и оказался прав. Пневмония началась очень быстро и прогрессировала. Это поняла и мой семейный участковый доктор – мы ежедневно были на связи, я писала о своём состоянии, она давала рекомендации. Доктор предложила перейти на антибиотики в инъекциях, а спустя неделю её насторожила стабильность моей температуры и она заговорила о госпитализации, если уколы не помогут.
Брат сказал, что медсестру найдёт, но лучше в больницу. Там не было мест, но он обещал найти. Ещё одну ночь я провела дома. И тут вирус смекнул, что трясти меня надо с головы, а я поняла, что на борьбу с ним сил остаётся все меньше. Поэтому собрала сумку и сообщила врачу и брату о согласии на госпитализацию.
Пока они мне искали место, я тщательно убирала в квартире. Поскольку из больницы не все возвращаются, я решила, что в доме, если вдруг... должно быть чисто. Тревожные сообщения поступали в эти дни. В Кишинёве и Москве от ковида «ушли» мои хорошие знакомые...
Прервали мою трудотерапию звонки от доктора и брата. Оба сообщили, что меня ждут в инфекционном отделении Комрата (Молдавия), надо вызывать скорую. Скорая помощь здесь работает чётко, оперативно, дружелюбно. Приехали быстро, измерили температуру, давление, сатурацию, оформили карту и отвезли в больницу.
Брат сзади ехал на своей машине. У отделения вручил мне пакет с водой, продуктами, салфетками, витаминами и т. д. Он знал, что нужно. Сам пережил этот ужас в первую волну. «Потерпи! Появится место в Кишинёве, перевезём туда», – обещал он. И через три дня, его стараниями, я уже ехала в столичную больницу, где пролежала две недели с двухсторонней пневмонией, а брат снова сопровождал скорую.
Что у него творилось в душе, я видела по его глазам. Он меня любил! И боялся. А я уже не боялась рядом с таким братом. Поэтому в одиночку с этой проблемой тяжело справиться. Должен быть родной человек, который позаботится и разделит боль и переживания.

Больницы

Ковидный центр в Комратской больнице размещён в инфекционном отделении. Условия... я не стану описывать подробности, скажу только, что человек заслуживает лучшего. Мне было холодно, хотя я не из капризных. Благоустраиваться пыталась с первой минуты, как вошла, но безуспешно. Окно завесили покрывалом кое-как, но дверь не поддалась, она служила ветру. Когда доктор и медсёстры увидели, что я, продрогнув, сплю в шапке и куртке, принесли мне тёплое одеяло. А потом даже перевели в другую палату.
В ней было терпимо, дуло только из окна, за которым росло волшебное дерево, отвлекавшее меня от горького бытия. Почему-то на нём сохранились зимою листья. Но бессонной, тревожной ночью (ковид вместо сна навязывает человеку тревогу) эти листья нашёптывали мне дивные истории про жизнь, которые вливали в измученное тело новые силы. А замечательно чуткие медики Комрата прибавили надежды на выздоровление. С таким «коктейлем» я уже была увереннее коронавируса.
Лечащий врач и медперсонал, все до единого, Комратского ковидария очень внимательны к больным. Очень вежливы. И настоящие профессионалы. Подход к каждому пациенту индивидуальный. Лечение не только по протоколу, а согласно имеющимся хроническим проблемам. Здесь красная зона, опасная и для медиков, но отказа в помощи не было ни днём ни ночью. По первому вызову.
У меня очень плохие вены. Тонкие, рвущиеся – как только комратские сестрички находили их в своих перчатках с первого раза? Я так прониклась этими удивительными людьми, что в порыве благодарности обещала, что, когда вылечусь, пойду по инстанциям, чтобы помочь с ремонтом и в целом изменить обстановку к лучшему.
В ковидарии я также поняла разницу между КТ и обычным рентгеном. Там, где был констатирован бронхит, томография выявила воспаление лёгких. Поэтому, если вирус обнаружен, не тяните с КТ – лучше его делать пораньше, чтобы сразу выявить процент поражения. И никакой паники и самодеятельности. Самолечение при ковиде смерти подобно. Врачи уже лучше справляются с коронавирусом, им надо доверять и следовать их назначениям. Дисциплина, диета, физкультура, режим, строгое исполнение рекомендаций лечащего доктора вернут уверенность в завтрашнем здоровом дне.
В Кишинёве больница располагает всеми условиями для пациентов. И я очень надеюсь, что нам удастся наладить быт и в Комратском инфекционном отделении. Как и в Комрате, медперсонал здесь грамотный, уверенный, благостно к больным настроенный, борется за жизнь каждого. Лечащий доктор даже после выписки интересуется самочувствием и даёт полезные рекомендации по восстановлению.

Врачи

В болезни у человека есть Бог, Врач и он сам. Только в этом триединстве – спасение. В последнее время медицинских работников стали ценить, уважать, но беречь ещё не научились. Это невероятные люди. В душных противочумных костюмах, двойных перчатках и масках. Много часов на ногах. Проводя бесконечные осмотры, забирая анализы, устанавливая капельницы. Находя нужные слова и терпение.
И ковид их тоже не щадит. Болеют многие, и многие «сгорают». Когда я была в Кишинёве, умер известный комратский семейный доктор. Медбратство – сообщество крепкое, но, как и все мы, – из плоти и крови.
Честно признаюсь, я очень старалась, но одна дома плохо справлялась с заразой. Она прогрессировала. А перед врачами спасовала, потрепала мой организм и всё же ушла. Поэтому низкий поклон и бесконечная благодарность всем медсёстрам и санитаркам больниц, в которых я лечилась, и четырём врачам от Бога.

Пациенты

Вирус на каждого человека влияет по-своему. Так как я лежала в двух больницах, мне попадались разные соседи. Поначалу в Комрате меня встретили две женщины средних лет. Они угрюмо «переносили» свой недуг и мне не сильно обрадовались.
Когда меня перевели, в новой палате у меня оказалась только одна соседка –Мария (65 лет), находившаяся в тяжёлом состоянии: диабет, гипертония, тромбозные узлы на ногах, обширное поражение лёгких. Всю жизнь она проработала в поле, заработала «кучу болячек», а теперь ещё и эта зараза свалилась на голову. За мужа всё беспокоилась, не заразила ли. «А может, это от него?» – предположила я. Марию это огорчило – добрейшая душа, она все беды брала на себя...
Мы вместе делали зарядку, дышали, пили чай. Она всё время извинялась: кашляет – извиняется, задыхается – опять извиняется. А мне хотелось извиниться перед ней, труженицей, – за её мучения, трудовые и телесные. Сейчас я звоню ей, но Мария не отвечает. Однажды трубку подняла дочь и сказала, что маме пока ещё очень плохо. Я молюсь за Марию и верю, что она обязательно выздоровеет.
В Кишинёве я делила палату с Натальей (71 год). Три дня она держалась и даже на балкон выходила со мной подышать. Но на четвёртый день сатурация у Натальи упала критически, давление и сахар зашкалили и начался приступ тахикардии. Наша палата превратилась в реанимацию. Прибегали врачи, тащили оборудование, делали сотни анализов, часами ставили капельницы, но лучше ей не становилось. На следующий день стало ясно, что почувствовало её сердце: дома в одиночестве умер муж, болеющий ковидом якобы в лёгкой форме.
Когда Наталье сообщили, она сняла кислородную маску, несмотря на запреты врачей, есть перестала совсем и сухо, сдержанно давала детям указания по телефону, как хоронить отца. «Плакать будем потом», – сказала дочери и умолкла на несколько часов. Я тихо подходила и прислушивалась – дышит ли. А к вечеру её прорвало и рыдали мы вместе.
Но пролитые слёзы и слова поддержки от реаниматолога помогли ей встряхнуться. Наталье срочно освободили место в реанимации для интенсивной терапии. Она очень боялась туда идти. Там ИВЛ! При поражении лёгких на 50 % к нему не подключают, но ковид непредсказуем. И она боялась, как и все больные в мире.
Я выписалась, а она всё ещё дышала через кислородную маску в реанимации. Избежала ИВЛ, но нервная система всё-таки «взорвалась» и Наталья стала беспокойной пациенткой. Позже наш лечащий доктор сообщила мне, что она пошла на поправку. Слава богу!
Сталкиваясь с вирусом, человек отчётливо проявляет свой характер. К сожалению, даже плохие черты выходят наружу, что создаёт неудобство и для медиков, и для пациентов. Но, что удивительно, врачи это понимают, а вот другие больные – не всегда.
В больнице необходимо полностью выжить из себя обиду, эгоизм, грубость, амбиции. Терпение – вот наш удел. А позитив – главный настрой и путь к выздоровлению. Жизнь спасти можно только там, где есть неравнодушие и выдержка с обеих сторон.

Миражи

Коронавирус – это не только тяжёлая болезнь, атака на иммунитет, поражение дыхательных путей, нервной системы, ЖКТ, кровеносных сосудов. Это ТЕСТ на выдержку. На человечность. На переоценку себя и нашей действительности. Тест на любовь к ближнему. К себе. К жизни.
Жизнь в период болезни похожа на миражи. Особенно в одиночестве. Мне везде что-то чудилось. Было два мира – больничный и потусторонний. Выходя на балкон подышать, я не видела живого мира, он казался пустынным, заброшенным, блуждающим в тумане.
Где все? Где люди? Где жизнь? Вымерло всё, что ли? Может, и мира уже нет, он стал призрачным и я сама уже призрак, просто не знаю ещё об этом... Только боль от уколов давала осознание себя в этом новом состоянии болтанки между мирами... Только сирены скорых возвращали к реальности.
Ближе к выписке на подоконник залетели три голубя и два дня жили на балконе. Я их кормила и разговаривала с ними. Виделись они мне Ангелами. Небо их послало – там мои мама, отец, братик Дмитрий. Они тоже пришли помочь.
К болезни никто не готов, а к такой – тем более. Очень нужна «подпитка» для души, когда блуждаешь в миражах. Я её находила в небе, дереве, голубях... «Ты справишься! Будь сильной!», – писали мне. Меня огорчали эти слова, даже раздражали. Равнодушные, трафаретные, странные, они абсолютно не нужны в такой момент, они не помогают, не спасают... Мне нужна была любовь, а не сила.

Жизнь после
Жизнь после ковида другая. У этого вируса очень сложный постфактум: головокружение, одышка, кашель, слабость, отёчность вен. Сварила суп и устала, сходила в душ – будто марафон пробежала. А ночью возникают панические атаки или совсем нет сна. И быстрее, чем за всю прожитую жизнь, меняется мировоззрение.
Перебираю, как бусинки, свои ценности – выше всего здоровье и семья. Отказываюсь от многих людей-попутчиков, пусть друзей останется мало, зато только настоящие. Те, что приходят не с холодными словами о силе характера, а с любовью. И мы, обнявшись, вместе поплачем, а потом посмеёмся. И выпьем бокал вина – победу надо праздновать! А остаться в живых после тяжёлой болезни – это победа жизни в себе и себя в жизни.
Я постараюсь использовать все возможные средства влияния, чтобы достучаться до власти и убедить, что надо улучшать систему здравоохранения, надо ремонтировать больницы, утеплять, облагораживать или строить новые, надо беречь медицинские кадры.
Надо научиться не бояться смерти. Она есть, но, пока мы хотим жить, её нет. Надо иметь деньги. Ту самую заначку, которая нужна в случае болезни себе и близким. Надо вести здоровый образ жизни!
Я нынче немного выпала из пространства и времени. Но провозглашаю на весь мир: жизнь – главный дар! Боль и испытания – часть того, что нам дано в пути. Благодарю судьбу за всё. Даже за эту болезнь. Она открыла мне главную истину – счастье внутри. Нужно утешение, одобрение, понимание? Не тратьте время, силы, нервы на поиски, лучше загляните в себя. Зачерпните полную чашу любви и поделитесь этим богатством с ближними. Любовь – награда за добро и преграда злу.

АННА ХАРЛАМЕНКО