Татьяна Дроздовская: «Яхтсмен не должен бояться стихии, он должен ею управлять!»

Отменные традиции парусного спорта в Беларуси, заложенные более полувека тому назад, сегодня продолжает Татьяна Дроздовская. Чемпионка мира и Европы по-прежнему первый номер национальной сборной и главная надежда страны на всех международных стартах. В Олимпиадах она принимала участие уже шесть раз и отнюдь не против продолжить эту историю. Не только для того, чтобы стать национальным чемпионом по участию в главных стартах четырёхлетия. Но и для того, чтобы наконец исполнить свою детскую мечту…  

– Парусный спорт – явно не тот массовый вид, которым мальчишки и девчонки бредят с детства. Поэтому жду историю о том, как Вы в нём оказались.

– Всё верно, о парусе тогда я и слыхом не слыхивала. Даже когда мой тренер по плаванию сказал, что мне надо попробовать свои силы в другом виде, имея в виду парусный спорт, я и названия-то его не запомнила. То ли водные лыжи, то ли гребля.

– Следует полагать, тот тренер перестал считать Вас перспективной пловчихой.

– Я и сама себя перестала считать, когда не попала в спортивный интернат. Результаты остановились на уровне первого разряда, а этого для перехода в специализированное заведение мало. Надо выполнить норму хотя бы кандидата в мастера.
Признаться, это стало довольно сильным ударом по самолюбию. Ведь в детстве я, как и всякий нормальный советский ребенок, серьёзно занимающийся спортом, мечтала стать чемпионкой мира и Олимпийских игр.

Впрочем, парусный спорт давал возможность мечте не умереть окончательно. Хотя я, надо признать, довольно долго вообще не представляла, что этот вид из себя представляет. Пришла в секцию осенью, и до весны мы всё время проводили в бассейне и спортивном зале. На воду впервые вышли в апреле.

Ребята, которые уже ходили под парусом, должны были покатать новичков – по Минскому морю. Вот тогда у меня глаза и округлились. В первую очередь потому, что, кроме байдарки, я больше ничего в своей жизни не видела.  Мои родители занимались спортивным туризмом, потому в байдарке я сидела много раз и довольно уверенно себя в ней чувствовала.

А тут яхт-клуб, который на самом деле производил довольно удручающее впечатление. Туалет на улице, как в деревне. Яхты не первой свежести. Зато очень дружный и весёлый коллектив, в котором я почувствовала себя своим человеком.

Только это в секции и держало, потому что моё первое лето было очень холодным и ветреным, а я только и делала, что окуналась в воду. Переворачиваешься, ставишь лодку, снова переворачиваешься, снова ставишь – и так одна тренировка за другой.

– Когда же почувствовали, что это Ваш вид спорта?

– После первых побед. Именно тогда поняла, что остаюсь. Хотя не скрою, после больших поражений наступает депрессия и я начинаю думать: «А правильно ли я всё делаю? Может, надо уйти из этого спорта?»  

Очень трудно восстанавливаться после травм.  Приходилось постоянно себя убеждать, что всё пройдёт и наладится. Однажды у меня случился разрыв мениска – прямо на чемпионате мира 2003 года, и мой каждый новый день начинался с заморозки в местном медпункте. Выступала со стиснутыми зубами, но отгонялась до конца, потому что тот чемпионат мира был отборочным на Олимпиаду.   

– В 2007 году Вы стали чемпионкой мира.

– Совпали все факторы. Нужно отметить, что основной проблемой на чемпионатах мира и Олимпиадах являются лодки, которые представляют организаторы, а вернее, фирма-производитель. И это всегда кот в мешке. Но в тот раз, в Португалии, этот «кот» был хорошим. Мне попалась отличная лодка. Хотя тогда, справедливости ради, все хвалили свои лодки.
Опять же акватория, в которой проходили гонки. Наверное, она была моя, и мне там немножко фартило. Там я пробовала новые варианты, которые никогда до этого не использовала. Испытывала судьбу, можно так сказать.

Например, угловой вариант. Это когда со старта весь флот уходит в одну сторону, а ты в другую. Идёшь в лавировку, то есть против ветра. По сути, мне не оставили выбора, потому что два раза на старте мешали лодки аутсайдеров. Из-за недостаточной практики они и не очень хорошо гонялись, и просто переворачивались в мою сторону, из-за чего я уходила со старта позже остальных. Так что выбирала угол, где бы мне никто не мог помешать. И эта тактика оказалась правильной.

Плюс много ошибались соперницы. Скажем, в медальной гонке я вышла на знак лишь девятой. Потом кто-то перевернулся, у кого-то запутались верёвки, у третьего ещё что-то случилось. И только у меня всё шло идеально.

– А что было потом?

– Потом были победы на этапах Кубка мира, на чемпионате Европы 2012 года заняла второе место. Хотя с самого начала гонки всё складывалось не в мою пользу – получила дисквалификацию по так называемому правилу 42 – судьи решили, что на старте я гребла рулём, а это правилами запрещено. И поэтому всю регату мне пришлось догонять. Это довольно сложно, но в итоге всё закончилось хорошо. А в 2015-м взяла на чемпионате Европы уже и золотую медаль.

– Многие ждут от Вас дальнейшего прогресса.   

– Мне и самой хочется, поверьте, и я прилагаю к этому много усилий. Меньше тренироваться точно не стала. Но мир уходит вперёд. У наших западных соперников немножко больше денег и, соответственно, больше возможностей менять материальную часть.

У них преимущество в логистике. Я тренировалась вместе с датчанкой, которая выиграла последние Олимпийские игры в Токио. Мы прекрасно общались и тренировались. Однако из-за нехватки средств я не успевала за перемещениями датской команды. Они сначала решили тренироваться в Австралии. Потом по плану у них была Испания. Но, посмотрев прогноз погоды, они оперативно перенесли сборы в Португалию. А мы за ними просто не успевали.

У тех же датчан великолепная селекция мачт и лодок. Каждый год – новая лодка. Кто-то скажет: «Это роскошь». Но чтобы хорошо идти, лодка должна звенеть, а когда откатаешься на ней полный сезон, то она становится мягче. Это как с автомашинами – раньше они служили намного дольше – но что поделать, сейчас так делают. Просто бизнес, и ничего больше.

А мою лодку в последний раз меняли четыре года назад. Хотя не хочу ничего сказать, мне позволено тренироваться на одной лодке, а боевой болид придерживать для соревнований. Это не от хорошей жизни, понятно.

Опять же мачты. Чтобы протестировать мачту, надо тренироваться в группе, чтобы определить себе комплект на регату и под определённый парус. Это только говорится, что все паруса одинаковые. На самом деле всё не так. И потому западные спортсмены меняют парус после каждой регаты. Ведь они же могут растянуться, верно? Понятно, что у нас такой возможности нет.

С парусом и своей мачтой можно угадать, но это бывает очень редко. Это сейчас ввели карбоновые мачты, а раньше были алюминиевые. И они имели свойство ломаться, что и случилось однажды на этапе Кубка мира в Майами, вследствие чего я выбыла из борьбы за призовое место. Хотя имела на него отличные шансы.

– Судя по всему, парусный спорт довольно экстремальный.

– Да, довольно опасный. Были случаи, когда гибли люди – и отнюдь не новички, а очень опытные и матёрые спортсмены. У нас на Пальма-де-Мальорке утонул чемпион мира из Австрии, когда его катамаран перевернулся и накрыл его своим парусом. Яхтсмен так и не смог из-под него выбраться.

Англичанин, олимпийский чемпион, погиб: когда его яхта переворачивалась, он прыгнул вниз и разбился.

Часть спортсменов ломает ноги, получает серьёзные травмы, связанные со спиной. Но всё это, как правило, случается в океане или море – во время шторма, когда дует ветер от 24 узлов и выше (больше 12 метров в секунду) и сильная волна.

Для детей даже проводят специальные тренировки – при слабом ветре, чтобы они учились переворачиваться. Потому что очень много детей уходит из нашего вида спорта из-за того, что они испугались.  

А если это происходит в море, то они вообще теряются. Ведь мало того, что тебя выкидывает с яхты, так ещё надо и догнать её. А когда тебя ещё и ветром туда-сюда переворачивает, то без помощи катера сделать это довольно сложно. Опять же, всё происходит неожиданно, поэтому можно удариться какой угодно частью тела. Швейцарская спортсменка таким образом сломала бедренную кость, ударившись о палубу ногой.

– Есть ли там такое понятие, как дружба спортсменов разных национальностей?

– На воде все соперники, друг друга никто не пожалеет. Но если в штормовых условиях человек попросит о помощи, то, конечно, любой её окажет.
Между гонками мы можем легко собраться интернациональной командой. Поговорить, порассказывать друг другу анекдоты и, понятно, вместе посидеть за столиком в кафе. Такое общение, конечно, обогащает. Мне вообще нравится быть в курсе всех событий, и в международной федерации я тоже состою в одной комиссии, касающейся «правила 42».

Я не из тех людей, кто будет отсиживаться в сторонке, и если во время дискуссии мне есть что сказать, то моё мнение обязательно узнают.  

– С таким стартом, наверное, потом можно будет сделать карьеру и в должности функционера международной федерации.

– Не уверена, что меня там кто-то сильно ждёт. В эти органы попасть очень сложно. Но я, безусловно, хотела бы там поработать, ведь спортсмен многие вещи видит иначе, чем функционер.
Мне хочется продвигать этот вид спорта, чтобы он стал ещё более популярным. Чтобы спортсмены не уходили из него, как это происходит сейчас. Когда яхтсмены ещё учатся, то они приносят зачётные очки своим вузам. А если ещё и что-то выигрывают, то первые номера начинает «тянуть» государство. Так происходит во всех странах, не только в Беларуси.  

Но потом, когда наступает конец карьеры, наш спорт начинает терять людей. В никуда уходит масса профессионалов, которые могли бы принести большую пользу уже как чиновники и менеджеры.

Когда видишь, как развиваются виды спорта, которые ещё вчера были малопопулярными, а сегодня зарабатывают хорошие деньги с помощью многочисленных спонсоров, то понимаешь, что парусному спорту есть куда двигаться.

Говорят, что наш вид не зрелищный, потому он малоинтересен для показа. А с другой стороны, давайте возьмём гольф. Там крутятся огромные деньги, но я бы не сказала, что там прямо-таки сумасшедший накал эмоций. По-моему, их там вообще нет. Ударил по шарику и потом идёшь три километра вслед за ним…

 У нас на самом деле эмоций очень много. Надо только уметь их показать. А ещё у нас нет программы поддержки стран третьего мира. Всё сводится к тому, что на Олимпиаду отдельно допускают страны, которые бы никогда не прошли отбор, если бы в нём участвовали.

За год до Олимпиады федерация вроде как берёт их на поруки. Назначают тренера, и он с ними занимается. Понятно, что за такой короткий срок ничего глобального сделать нельзя и на Олимпиаде эти экипажи финишируют последними с просто катастрофическим отставанием.

У меня тут есть одна ассоциация. Желающие могут найти в интернете видео с участием пловца Экваториальной Гвинеи, принявшего старт на стометровке вольным стилем на Играх в Сиднее-2000. Похоже, эту дистанцию он плыл впервые в жизни и на её второй половине реально очень устал, резко сбавив и без того не самый быстрый темп. Судьи напряглись, потому что парень мог и не доплыть. Конечно, после финиша отважный гвинеец, попавший на Игры благодаря wild card (в спорте особое приглашение на соревнование спортсмену или команде, непрошедших квалификацию – прим. ред.) в обход стандартных требований для участия в данном соревновании., раздал множество интервью, но к спорту это имело мало отношения. Это всё-таки Олимпиада, а не любительские соревнования между ребятами «с одного двора».

– В каких странах лучше всего развит парусный спорт?

– Если брать Европу, то это, как ни странно, скандинавские страны – Дания, Норвегия и Швеция. Но не надо думать, что они тренируются только во время своего короткого лета. Нет, они чуть ли не круглый год сидят в Австралии и Испании.

Казалось бы, итальянцы и испанцы изначально имеют преимущество перед другими – с водой и климатом там проблем нет никаких. Но это не так. Возможно, именно этот фактор и расслабляет тамошних спортсменов – в своём большинстве они ленивые, не будут выкладываться до конца и биться за победу до последней капли крови. Это не голландцы, которые, наверное, рождаются в лодках на своих многочисленных каналах. Мне вообще голландцы очень нравятся. Они невероятно отзывчивые, всегда всё покажут и расскажут, если у тебя возникнут какие-то вопросы. И по своему менталитету очень похожи на нас, белорусов.

Американские яхтсмены – это отдельная история. У них так устроена система, что поколения лидеров идут одно за другим. Нет такого, как у нас, или, например, у тех же поляков, когда после одного хорошего спортсмена образуется вакуум, если он решает закончить карьеру.

– Насколько важна в парусном спорте физическая форма?

– Очень важна. Потому что человек, неразвитый физически, просто не сможет справиться с судном – тем более в экстремальных обстоятельствах. У нас вообще говорят так: «Яхтсмен не должен бояться стихии, он должен ею управлять!»

Представитель нашего вида спорта обязан иметь сильные спину, ноги и руки. И здесь надо очень быстро думать. А этот процесс пойдёт гораздо продуктивнее, когда твоё тело готово к любой, даже самой незапланированной перегрузке.  

Отмечу, что у белорусской школы в этом плане всегда были хорошие традиции. В первую очередь надо помянуть добрым словом Евгения Ивановича Калину, который заложил её основы. Он был большим поборником профессионального подхода к делу, и в советское время половину сборной СССР составляли белорусы.

Хорошая физическая форма и сейчас является отличительной чертой белорусской сборной. Понятно, что у меня на сдаче нормативов никогда не было проблем с плаванием. Мы плывём две дистанции – 100 и 400 метров. Сдаём откренивание – так называемую позу номер 5, где работают пресс, спина и ноги.

Ещё есть отжимание от пола. Норма 40 раз, а я отжимаюсь 50. Подтягиваюсь 14, хотя в лучшие времена делала это 22 раза. Но тогда я весила 62 килограмма – до беременности. Потом вес назад не ушёл, но размеры моей одежды не изменились. Выросла мышечная масса, что для нашего вида спорта хорошо.

– До достижения какого возраста можно выступать в парусном спорте? Я о том, что на Вашем счету уже шесть Олимпиад.

– У нас нет каких-то чётких возрастных ориентиров. В Рио Олимпиаду выиграл аргентинец, которому было 54 года. А на Играх 2008 года в классе «Звёздный» американскую сборную представлял спортсмен в возрасте 67 лет. Так что, если здоровье позволяет, финансы есть, то пожалуйста, что может тебя остановить?

Так что в мои 43, по идее, можно попасть ещё не на одну Олимпиаду.

– В нашем случае прекрасный олимпийский девиз об участии не работает. Страна вправе ждать медали от чемпионки мира и Европы.  

– Для начала, я верю и надеюсь на то, что нашу сборную допустят к Играм в Париже. Именно поэтому тренируюсь с полной выкладкой, чтобы быть наготове. Детская мечта об олимпийской победе ещё жива. Мой характер, по сути, с тех пор не сильно изменился. Я всегда верила, что честным и упорным трудом можно добиться всего, чего захочешь. Во всяком случае, в спорте.

И с годами эта уверенность лишь крепнет. Тем более, что первую половину мечты я уже воплотила в жизнь пятнадцать лет тому назад…  

Сергей Щурко
Фото: news.pm.by и из архива Татьяны Дроздовской