Миниатюры

Голоса осени

В городе голос осени поначалу не слышен. А вот за городом совсем другое дело. В парках, в лесах её поступь ощущается уже с конца августа. Особенно по вечерам. Стоит только солнцу зайти за горизонт на западе, и кажется, что лето ушло подремать. Воздух полон свежести и пропитан какой-то ностальгической грустью. И ясно уже всем, что осень почти пришла.

В лесу она ещё очевиднее начинает хозяйничать уже в сентябре. Тут бы ещё теплу подержаться, но где уж сопротивляться осенним чарам. И вот тут голоса осени слышаться явственнее.

И это не птичий гомон, ибо птиц почти не слышно. Это движение воздуха – немилосердное, колючее. Это грустный шелест желтеющей на глазах листвы. Это одинокий и дробный перестук дятла в редеющих кронах. Это тихий поскрип старых сосен – в поскрипе этом слышится старческое сетование и сожаление об ушедших солнечных днях.
Папоротники, такие великолепные летом, жухнут, умирают, превращаясь в тени самих себя.

Под ними промелькнёт алыми искрами брусника, которая теперь кажется отчего-то слаще летних ягод.

Рябина, освободившаяся от листвы, горит своими лакомыми ягодами. И будет гореть до самого первого снега, спасая немногочисленных пернатых обитателей леса от жестокого голода.
Тихие лесные тропинки покрылись отжившей своё сосновой иглицей, словно рассеянная портниха прошла и растеряла свои иголки.

Где-то под облаками летит журавлиный клин, оглашая землю прощальными криками.

...Неуловимо тихо, медленно падают листья, словно слёзы.

И нет, кажется, конца этой светлой меланхолии. Зима ещё далеко. Зимний бело-чёрный контраст ещё не скоро. А пока все прислушиваются к голосам осени. И отчего-то кажутся они нам непреодолимо притягательными, милыми сердцу...

Деревенская печь

Деревенская печь – целый мир, настоящее солнце, вокруг которого вращалось всё в доме, подчиняясь её «гравитации», её распорядку.

Тепло этой печи ни с чем не спутать – сухое, мягкое, пахучее. Его ласковое прикосновение чувствуешь с самого порога, особенно в промозглый осенний день или в зимнюю стужу. Руки сами тянутся к её белым бокам. Прислонишься спиной к ней, и чувствуешь её живое, большое, надёжное тепло. На её спине-лежанке отогревались захворавшие или замёрзшие домочадцы. А внутри её когда-то даже мылась вся семья по очереди, как в бане.

Утром первым делом дрова. Принесённые с вечера, они уже лежат сухие в дровнице под печкой, так и называющейся – подпечек. Там всегда сухо и темно.

Зажигается длинная лучина и подносится к полешкам, уже уложенным в горниле. Щепочки занимаются быстро. Огонь перекидывается на поленца и ласково, словно котёнок, облизывает их яркими языками. Дым поднимается под свод, красиво, как густой туман, перетекает в устье и уплывает в трубу-хайло. Отсюда в русском языке и пошло грубое, окрикливое «Закрой хайло!».

Дрова разгораются жарко. Самое время готовить завтрак. Приносит хозяйка из курятника яйца. Вытаскивает сальце из сундука хозяйственного в холодной кладовой. Чёрная чугунная сковородка уж разогрелась, пышет жаром. Белок шипит, сало шкворчит, брызгаясь и кусаясь. Щепотка соли сверху, и сковородка на поду, у самого огня. Чуть постреливают дрова. Шипит яичница. Запах будит весь дом...

А в обед стоят в горниле, томятся чугунки – с кашей масляной, со щами наваристыми. Из чугунка торчит свиная косточка, словно орудие. Каша бубнит свою песенку, размягчаясь, пропитываясь маслом и дымком...

А вечером нет большего удовольствия, чем сидеть на лежанке печи в полутьме и слушать рассказы дедовы о войне и прежних временах, которые кажутся такими же фантастическими, как и сказки.

Нет ничего лучше русской печи, братцы!

Про белку

Наверное, нет в природе зверька, который бы устраивался на деревьях с таким комфортом и уютом, как белки. Селятся они или в покинутых дуплах, или строят себе из веток и травинок гнёзда. В облюбованное дупло белки натаскивают мягкую траву, сухие листья и лишайники, пёрышки и шерсть. И таких «домиков» у белки может быть больше десятка в лесу! Почему? А всё из-за кровососущих паразитов, от которых они спасаются в новом домике. Белки не брезгуют и скворечниками. Не пропадать же такому шикарному жилью, тем более пустующему! Перед зимой зверьки делают непременные запасы. Все идёт в дело – шишки, орехи, жёлуди. Их белки припрятывают или в самом дупле, или зарывают у корней деревьев. Белки даже грибы собирают и сушат их на веточках. Впрочем, стоит заметить, что память у белок совсем неважная. Забывают о запрятанных съестных припасах. Этим, кстати, пользуются другие лесные животные – от мелких грызунов до косолапого Потап Михалыча. Сама же белка, бывает, случайно найдёт припасы другой белки или мелкого грызуна, тем и сыта!

Поздняя осень приходит с пронзительными ледяными ветрами, слякотью и сыростью. В лесу совсем невесело в такое время. Вот уж и снежная крупка начинает сыпаться из сизых ледяных туч, тянущихся по неприветливому небу.

Выглянет белка из дупла, осмотрится – нет, никак не хочется вылезать наружу и прыгать по обледеневшим веткам.

Заберётся в дупло поглубже, распушит хвост побольше, свернётся калачиком на мягкой подстилке и дальше дремать-задрёмывать. Пусть беснуется ветер. Пусть идёт снег. В спасительном «домике» всегда тепло, сухо и орехов полно. Чем не жизнь? Спасает новый серый мех и собственная предусмотрительность летом.

Ночью уж совсем вьюга закружила, залепила снегом и ветки, и вход в тёплое беличье дупло. Ветер гудит страшно и тоскливо.

Но приходит утро. А вместе с утром опускается на лес мороз. Тишина. Сверху сыплется снег. Это белки выскользнули из своих убежищ. Словно живые огоньки спускаются на девственно-белый снег, ныряют, ищут припрятанное с осени. Только мелькают пушистые хвостики!

СЕРГЕЙ КЛИМКОВИЧ