Гроза

Парна́я жара заставляет всё живое прятаться в тень. Куры валяются в подзаборной пыли, повыгребав лапками целые ямы, только бы добраться до прохладной земли и прижаться к ней жарким под перьями тельцем. Дворовый кобелёк вырыл такую же яму за будкой и спрятался от солнца там, высунув дрожащий розовый язык и прищурив глаза.

Июль. Самое «вкусное» время лета. Блистающая его макушка. Горушка, на которую поднимались весь июнь и спустя пару недель придётся соскальзывать в осень. Но не сейчас. Не сейчас, когда всё дышащее и шелестящее вокруг распирает от полноты жизни, от солнца и воздуха, которого, кажется, всё равно не хватает. Не надышаться, не напитаться летом – хочется ещё и ещё. Во всём видна сила и буйство: в травах луговых, пахучих, седо-росистых на заре и тёплых, мягких в середине дня; в цветах, над которыми вьются шмели и пчёлы; в искристой прохладной реке, из которой калачом не выманить; в восторженной песне невидимого жаворонка, кувыркающегося где-то в вольной голубой вышине; в ядрёном смолистом запахе близкого леса, куда бегаешь за первой ягодой...

Ждёшь этого момента первоягодного с нетерпением, бегаешь на дальние лесные лужки и каждодневно выискиваешь первые земляничные искорки. И коль уж находишь, тут тебя и азарт начинает разбирать. Особенные места – солнечные, там земляника первее всего вызревает, наливается соком и цветом.

День-другой и высыпает ягода по полянам и просекам, словно кто просыпал. Горьковато-сладкая, жгуче-великолепна лесная земляника! Полную ладошку набросаешь и – ам! – сразу в рот. Но это уж потом, когда наполнишь всю баночку, которую с собой берёшь. Надо и родных порадовать...

Опомнишься уж к обеду только. Пора домой. Сначала по лесной тропинке на дорогу, и вот уже вышел в поле разнотравья. Деревня далёхонько! До неё ещё добежать надо. А над лесом уж туча сизая стоит. Погромыхивает. Пока не страшно, словно дед ворчливо перекатывает валуны. Но надо поспешать. Гроза в поле – дело опасное. Сердечишко стучит тревожно – только бы убежать поскорее, только бы до дома добраться.

Солнце ещё живо. Туча сизая только-только подбирается, но не решается обступить.

И ты бежишь со всех ног по тропинке в поле, стараясь банку с земляникой не уронить. Бег, словно полёт. Ноги едва касаются земли. Кажется, ещё чуть-чуть поднажать, и точно одолеешь землю, вырвешься ввысь, полетишь над этим упоительным зелёным простором. Никто не удержит. Но каждый раз будто не хватает этого последнего решительного усилия, и нет полёта. Но всё равно дух захватывает от собственной стремительности и силы, сродни природной, какая есть у птиц...

Звук грома становится явственней.

Ветер замер. Не слышно больше «щекотания» кузнечиков, и жаворонок умолк, осиротив небеса. Сизая туча, всё наползающая со стороны леса, налилась силой, угрожающим оттенком беды.

Первый холодный порыв толкает в спину уже у первых дворов возле кладбища. Надо бежать дальше.

 Вспышка! Гром с треском и гулом бьёт в землю, как кулаком. Листья осины мелко трепещут в страхе. Ветки берёзы развеваются на ветру, словно водоросли в воде.

Первые крупные капли настигают уже возле дома. Влетаешь во двор, дергаешь язычок дверного запора и... всё! Успел! Дома тишина. Только ходики отстукивают время. На улице темнеет, и в комнаты вползает грозовой сумрак. Успеваешь закрыть несколько распахнутых окон и не можешь преодолеть восторженно-пугливое любопытство взглянуть на грозу из укрытия родных стен.

А гроза уже, кажется, разъярилась над самым домом. Молнии сверкают одна за другой, ливень скрыл очертания соседних домов, заборов, палисадников. Ничего не видно, кроме льющихся потоков воды. И именно в этот момент чувствуешь безопасность своего дома, недосягаемого для ярости грозы.

Прекрасна и одновременно ужасна летняя гроза. Однако и власть её коротка.

Тучу уносит ветром дальше. Из плена возвращается солнце, осветив лужи и искристую, посвежевшую зелень. Весь мир словно очистился, обновился, сделался не таким удушливым.

Миновала гроза!

СЕРГЕЙ КЛИМКОВИЧ