Единственная вероятность

Дед Мороз достал из кармана потрёпанную записную книжку, открыл. Медленно водя пальцем по строкам сверху вниз, читал, лицо его мрачнело. «Мария» (Снегурочка), далее следовали фамилия, год рождения, некоторые моменты биографии. И последняя фраза на странице – «лимит исчерпан». Оказывается, Маша слишком много просила чудес, для себя и для других. Зато на страничке у Даниила оказалась куча неисполненных желаний. Этот мужчина словно родился взрослым и в чудеса не верил.

«Если бы можно было повернуть время назад, я бы всё изменил. Машка, мой Мышонок...», – подумал в этот момент Даниил, и Дед Мороз улыбнулся…

– Маш, ну не романтик я, ты же знаешь, – улыбнулся Даниил, в глазах озорно заблестели огоньки. Стало светло и радостно, словно в комнате гирлянду новогоднюю включили.
– Знаю, – ответила она. – Знаю. Обойдёмся без ёлочки.
Они сидели на диване, Данька обнимал Машу, ей не хотелось шевелиться. Она крепко держала его за руку, словно боялась, что тот убежит. Или исчезнет. Данька – о, чудо! – отключил мобильник.
– Я никому не сказал, что вернулся сегодня, – объяснил он. – А то житья бы не дали.
Маша большую часть вечера слушала, почти ничего не говоря, лишь смотрела на любимого, дорогого и такого родного, внимала каждому слову и таяла от тепла его взгляда. Ради этого стоило ждать. А потом, когда Данька стал расспрашивать, как она провела последние дни года, рассказала всё. О работе, о том, что хочет взять отпуск за свой счёт посреди зимы, о том, как была Снегурочкой, как приятно радовать детей, как иногда легко сбываются желания – ну что стоит поинтересоваться у ребёнка, чего бы ему хотелось, а потом тихонько отдать подарок Деду Морозу. О том, как она устала, и как ждала его, Даньку, и как рада, что он приехал и сейчас – тут.
Только о том, что тосковала ужасно, промолчала. Не надо его расстраивать.
– Знаешь, Маш, в следующем году, думаю, многое изменится. Правда, мне какое-то время придётся провести в командировках... в январе.
– Ну так остановись? Прекрати эту гонку, Дань... пожалуйста. Так невозможно. Совсем... невыносимо.
– Не могу. От меня слишком многое и многие зависят.
– А я?
– Но ты же есть.
– Я есть...
«Просто есть, – хотела сказать Маша, – как стол, как стул...»
Но Данька успел произнести:
– Бедный мой Мышонок.
И поцеловал – нежно, тихонько. Девушке показалось, что она растворяется в ласке. Было тепло и счастливо. Желание говорить колкости исчезло. Вместо этого она произнесла:
– Что ты хочешь на Новый год? Что будешь загадывать?
– Чтобы всё разрешилось, правда. Маш, я и сам устал. Ты не представляешь как. Но... Переживём январь, а там... будет видно. Мой ты Мышонок...
Он обнял её крепче и продолжил:
– Как ты меня терпишь, я не знаю. Но вот что, Маш...
– Что?
– Я тебя люблю.
– И я тебя, – прошептала она и уткнулась носом в плечо. – Ты лучше всех.
Последние слова Маша произнесла, обращаясь к Данькиной рубашке, прижимаясь ухом к груди и слушая, как бьётся его сердце. Тук-тук... тук-тук... как часы. Его сердце. Её сердце.
Даниил думал о том, что Машин отпуск как нельзя кстати. Если всё пойдёт как надо, то на весь февраль они укатят куда-нибудь. Всё равно куда, лишь бы подальше от суеты, от всего и всех... побудут вдвоём. Работа подождёт. Никуда не денется. В конце концов, он многое сделал, закончит в январе – имеет право отдохнуть.

Где-то по одной из улиц шествовал высокий старый человек в шубе до пят. У него была длинная белая борода и седые волосы, выбивающиеся из-под залихватски заломленной на бок шапки.
Мужчина шёл по завьюженным улицам, отмеряя каждую пару широких шагов взмахом серебряного посоха. Его удары о замёрзшую землю были почти не слышны – терялись в мягком глубоком снегу. Снег валил с неба, снег был везде – на деревьях, на крышах домов, на капотах машин и на плечах Деда Мороза. Самого настоящего.
Улыбаясь в белоснежные усы, по городу шёл Дед Мороз.
А вьюга заметала его следы.

Отрывок из одноименного рассказа

НАТАЛЬЯ ШЕМЕТКОВА